Неточные совпадения
Впереди толпы шагали, подняв в небо счастливо сияющие лица, знакомые
фигуры депутатов Думы, люди в мундирах, расшитых золотом, красноногие генералы, длинноволосые попы,
студенты в белых кителях с золочеными пуговицами,
студенты в мундирах, нарядные женщины, подпрыгивали, точно резиновые, какие-то толстяки и, рядом с ними, бедно одетые, качались старые люди с палочками в руках, женщины в пестрых платочках, многие из них крестились и большинство шагало открыв рты, глядя куда-то через головы передних, наполняя воздух воплями и воем.
В черной, быстро плотневшей массе очень заметны были синеватые и зеленые пальто
студентов, поблескивали металлические зрачки пуговиц, кое-где, с боков толпы, мелькнуло несколько серых
фигур полицейских офицеров; впереди нестройно пели гимн и неутомимо, как полицейский, командовал зычным голосом рослый
студент...
У Лаптевых часто бывал Ярцев, Иван Гаврилыч. Это был здоровый, крепкий человек, черноволосый, с умным, приятным лицом; его считали красивым, но в последнее время он стал полнеть, и это портило его лицо и
фигуру; портило его и то, что он стриг волосы низко, почти догола. В университете когда-то, благодаря его хорошему росту и силе,
студенты называли его вышибалой.
Эта полуразрушенная превосходительная
фигура, в течение двух — трех последних лет аккуратно появлявшаяся в парке, пользовалась среди
студентов значительною, хотя и не особенно лестною популярностью.
Но никакие литературные успехи не могли унять душевного волнения, возраставшего по мере приближения весны, Святой недели и экзаменов. Не буду говорить о корпоративном изучении разных предметов, как, например, статистики, причем мы,
студенты, сойдясь у кого-либо на квартире, ложились на пол втроем или четвером вокруг разостланной громадной карты, по которой воочию следили за статистическими
фигурами известных произведений страны, обозначенными в лекциях Чивилева.
Ему хотелось громко выругаться или удачно сострить и, круто повернув, отправиться на дачу Воронина, где его нетерпеливо ждали. Но в это время в конце плотины показалась
фигура старого
студента Арфанова или, как его называли в шутку, «князя Арфанова».
Название это дано было старику теми же
студентами, склонными к насмешкам, и довольно верно выражало соотношение между различными частями этой своеобразной
фигуры.
— Да, мы тут… заговорились немного, — сказал Чубаров, чувствуя облегчение от встречи с колоритной
фигурой старого
студента. — Теперь я с вами обратно… Вы, конечно, тоже к Воронину?..
Прохор вскинул на него осоловелыми глазами; поступок одного из
студентов, только что над ним насмехавшихся, был ему еще менее понятен, чем самые насмешки; поэтому он сердито отвернулся и пошел прочь развалистою походкой, весь опустившись и убрав голову в плечи. В его
фигуре было что-то до такой степени пришибленное, грустное и вместе укоризненное, что Чубаров, посмотрев ему вслед внимательным взглядом, сказал в раздумье, как будто для самооправдания...
Стрелки выстроились. На балконе того дома, где жил попечитель, показалась рослая и плотная
фигура генерала. Начались переговоры. Толпа все прибывала, но полиция еще бездействовала и солдаты стояли все в той же позиции. Вожаки
студентов волновались, что-то кричали толпе товарищей, перебегали с места на место. Они добились того, что генерал Филипсон согласился отправиться в университет, и процессия двинулась опять тем же путем по Владимирской и Невскому.
Для меня он не был совсем новым лицом. В Нижнем на ярмарке я, дерптским
студентом, уже видал его; но в памяти моей остались больше его коротенькая
фигура и пухлое лицо с маленьким носом, чем то, в чем я его видел.
О киевских богатырях я знаю мало. Видоизменяясь от облика Ильи и Чурилы до
фигуры Остапа Бульбы, к моему времени в Киеве они являлись в лицах того же приснопамятного Аскоченского,
студента Кол—ова и торгового человека (приказчика купца Козловского) Ивана Филипповича Касселя (чистого, беспримесного хохла, наказанного за какой-то родительский грех иноземною кличкою).
Публика была скромная, много девушек, без куафюр, в просто причесанных волосах и темных кашемировых платьях, молодые люди в черных парах,
студенты университета и академии, но не мало и пожилых, даже старых мужчин, с седыми бородами, лысых, худых и толстых, с
фигурами и выражением лица писателей, художников и особого класса посетителей публичных чтений и торжеств, существующего в Петербурге.
— Как бы этот фигурус и
студенты не остались на одних
фигурах! — сказал Пржшедиловский.
Около одинокой
фигуры юноши и
студента Караулова не было даже тени женского силуэта.